Курфюрст и его песнопевец

 Курфюрст, который ввел у нас

Веротерпимость, как-то раз

В Клеве отлучился.

И там узнал он, что один

Из Миттенвальде господин

В Берлине объявился. 

И этот Герхардт-стихоплет

Смущает с кафедры народ

В церкви Николая:

«Я заявляю напрямик:

Кто кальвинист – тот еретик,

Князей не исключая". -- 

«Ах, так? Уволить дурака!

Нашел себе еретика!

Уж эти мне святоши!

Из Миттенвальде, твою мать,

Нельзя из Миттенвальде ждать

Ничего хорошего». – 

«Уволить? Ха!» И море слез

Над речкой Шпрее пролилось:

«Такого свет не видел!

Фридрих-Вильгельм – архитиран!

Ах, он нам в наказанье дан!

Он Герхардта обидел!» 

Курфюрст в Берлин посланье шлет,

Чтоб успокоился народ

И соблюдал законы:
«Я разобрался с дураком,

Чтобы меня еретиком

Он не честил с амвона». – 

«Скажи еще кому-нибудь!

Поэту хочешь рот заткнуть?

Но Герхардт – наша песня.

Как жаворонок в вышине,

Он сыплет трели по весне.

Что может быть чудесней?» -- 

«Пускай щебечет и поет,

Но в церковь нос свой не сует

И держится потише.

Будь ты хоть Лютер, хоть Кальвин,

Иисус Христос для всех один,

Пусть это он подпишет». – 

«Да как же это подписать?

Вдруг потеряешь благодать?»

И в университеты

Запросы и вопросы шлет

Благочестивый стихоплет

И ждет от них ответа. 

Такая свара поднялась!

На этот раз смягчился князь:
«Пусть подписи не ставит.

Пусть служит дьяконом пиит,

Но зря с амвона не вопит

И дерзости оставит». 

«Тиран желает тишины?

Но мне подачки не нужны.

Я ухожу с амвона.

Пусть знает деспот-кальвинист:

Христианина путь тернист,

Но воля непреклонна». 

И начал Герхардт наш опять

Берлину вирши лепетать

Во всякую погоду.

Он рифмовал, что с нами Бог,

В князь коварен и жесток

И душит он свободу.